Госпожа Женни Трайбель ИЛИ «СЕРДЦЕ СЕРДЦУ ВЕСТЬ ПО - Страница 5

Первым подъехал экипаж его старшего сына Отто, который жил своим домом и в самом конце Кёпникерштрассе, между Силезскими воротами и понтонным складом саперных казарм, держал лесоторговый склад, правда, не простой, а рангом повыше, ибо торговал он исключительно ценными породами - фернамбуком и синим сандалом. Отто был женат уже восемь лет. Едва экипаж остановился, он помог выйти своей жене, с учтивой поспешностью предложил ей руку и, миновав палисадник и парадное крыльцо, очутился в передней части отцовской виллы, напоминающей застекленную веранду. Старый советник уже стоял в открытых дверях и принял детей с присущим ему грубоватым радушием. Затем из смежной комнаты, которую лишь портьера отделяла от большой залы, явилась госпожа советница и подставила невестке щеку, покуда сын целовал ей руку.

- Хорошо, что ты пришла,- сказала советница невестке, удачно сочетая в приветствии насмешку и радость. (Надобно сказать, что она была - когда захочет - великая мастерица по части таких сочетаний.) - Я, уж признаться, боялась, что тебе недосуг.

- Извини, мама… Дело не в одной утюжке; кухарка первого июня уходит, а когда прислуга не дорожит местом, она совсем не старается. На Элизабет и вовсе надежда плоха, она неловка до неприличия, и когда обносит гостей, так наклоняется, словно хочет навалиться на плечо гостя, особенно если это мужчина…

Коммерции советница рассмеялась, наполовину умиротворенная, ибо находила вкус в подобных историях.

- А откладывать нельзя,- продолжала Елена.- Ты ведь знаешь, мистер Нельсон завтра вечером уезжает. Кстати, прелестный молодой человек, вам он понравится. Правда, несколько односложен и неразговорчив, должно быть, потому что не знает толком, как ему изъясняться, по-немецки или по-английски. Но уж если что скажет, все очень умно, с той корректностью и основательностью, которая отличает всех почти англичан. И всегда-то он одет с иголочки. В жизни не видывала подобных манжет,

Меня прямо совесть мучит, когда подумаю, в чем ходит мой бедный Отто, но ведь даже при самых добрых намерениях порой не хватает сил… И все у него такой же ослепительной чистоты, как манжеты,- я говорю про мистера Нельсона,- и голова и волосы. То ли он их расчесывает с медовой водой, то ли выбрал удачный шампунь. Человек, удостоившийся столь лестной рекомендации, вторым, вслед за Отто, предстал перед чугунными воротами трайбелевской виллы и видом своим поверг советницу в немалое изумление. По описанию невестки, она ожидала увидеть воплощение элегантности, но вместо этого увидела существо, в котором решительно все, если не считать манжет, воспетых госпожой Трайбель-младшей, подверглось ее критике. Нечищеный цилиндр сдвинут на затылок, костюм дорожный, в желтую и коричневую клетку. Раскачиваясь из стороны в сторону, мистер Нельсон ступил на крыльцо и приветствовал собравшихся в истинно английской манере, где поровну смешались самоуверенность и смущение. Отто пошел ему навстречу, чтобы представить его своим родителям.

- Мистер Нельсон из Ливерпуля. Тот самый, дорогой папa, с которым…

- А-а, мистер Нельсон. Очень рад. Сын мой часто вспоминает те счастливые дни, которые он провел в Ливерпуле, и вашу с ним совместную поездку в Дублин, а также, если не ошибаюсь, в Глазго. Тому уже девятый год пошел, вы, видно, были тогда совсем молоды…

- Нет, мистер Трайбель, не совсем… about sixteen.

- Так я и думал, шестнадцать…

- Да, шестнадцать, не так уж и молод… по-нашему.

Заверения в противном выглядели тем комичнее, что мистер Нельсон и сейчас смахивал на мальчишку. Впрочем, для долгих словопрений не осталось времени, поскольку к дому подкатили дрожки, явно второго разбора, откуда выскочил тощий господин в мундире. У господина, судя по всему, было какое-то недоразумение с извозчиком, что не мешало ему сохранять завидную невозмутимость. Затем господин приосанился и хлопнул калиткой. Был он в каске и при палаше, но, прежде чем присутствующие успели разглядеть знаки на его эполетах, всякому, кто был хоть мало-мальски сведущ в военном деле, стало ясно, что человек этот вышел со службы по меньшей мере лет тридцать назад. В нем ощущались скорее чопорность престарелого инспектора каких-нибудь торфоразработок или соляных копей, нежели безупречная выправка строевого офицера. Всякое движение он совершал словно бы автоматически, а черные закрученные усики казались не только подкрашенными - это бы еще полбеды,- но и подклеенными. То же впечатление производила и бородка а lа Генрих IV. При этом нижняя часть его лица была затенена выступающими скулами. С невозмутимым спокойствием, которое казалось определяющей его чертой, он поднялся на крыльцо и прошествовал к хозяйке дома:

- По вашему приказанию, милостивая государыня…

- Очень приятно, господин лейтенант… Тут подошел и сам Трайбель:

- Любезный Фогельзанг, позвольте, я вам представлю… Моего сына Отто вы знаете, его супругу и мою дорогую невестку покамест нет… Родом из Гамбурга, как вы и сами легко догадаетесь… А это,-и он приблизился к мистеру Нельсону, который, забыв про остальных гостей, вел самую безмятежную беседу с подоспевшим Леопольдом Трайбелем,- а это молодой друг нашего дома, мистер Нельсон из Ливерпуля.

При слове «Нельсон» Фогельзанг вздрогнул, он явно счел это шуткой, ибо никогда не мог избавиться от подозрения, что его разыгрывают. Впрочем, невозмутимые физиономии остальных гостей успокоили его, и тогда он учтиво поклонился и сказал молодому англичанину:

- Нельсон. Великое имя. Очень рад, мистер Нельсон.